Как известно, речь — основной инструмент мышления. Невозможно осмыслить какое-либо явление, не имея адекватной системы терминов. В полной мере это относится к осмыслению политической ситуации в России, в частности состояния, в котором пребывает российская оппозиция.
До последнего времени общепринятой была классификация российской оппозиции на системную и несистемную. В основе такой классификации лежит простой и понятный критерий: наличие (либо отсутствие) у той или иной политической силы официальной регистрации в качестве политической партии. Следует, однако, оговориться, что системная оппозиция изначально представляла собой что-то вроде "осетрины второй свежести" в российском политическом меню, поскольку сложно всерьез называть оппозиционными партии, принимающие кремлевские правила игры.
Применительно к разделению оппозиции на системную и несистемную необходимо отметить, что граница, по которой оно проходит, была проведена, в основном, самой властью. Разумеется, для части оппозиционеров нахождение именно во внесистемной оппозиции стало результатом их личного нравственного выбора. Так, лидер ОГФ Гарри Каспаров и патриарх российской либеральной оппозиции Владимир Буковский всегда последовательно выступали против попыток регистрации оппозиционной либеральной партии по правилам, установленным Кремлем, так как в их понимании существующая
процедура регистрации представляет собой, по сути, принесение вассальной присяги на верность власти.
В то же время многие политики оказались во внесистемной оппозиции не по своей воле, а просто потому, что Кремль не счел необходимым пускать их в системное поле. Их несистемность вынужденная, и при случае они с радостью готовы обменять ее на теплое местечко в системе. Скажем, бывший лидер Союза правых сил Никита Белых, после роспуска партии оказавшийся во внесистемном поле и даже входивший некоторое время в состав оргкомитета движения "Солидарность", с легкостью променял право первородства на чечевичную похлебку в виде губернаторского поста. Еще один представитель несистемного лагеря, сохранивший, несмотря на свой достаточно извилистый политический путь, репутацию "душки-либерала", незадолго до прошедших думских выборов вел с одной из зарегистрированных партий переговоры (правда, неудачные) о получении проходного места в списке кандидатов.
Стремительное изменение российской политической реальности в последние месяцы привело к тому, что сегодня это привычное деление оппозиции на системную и несистемную устарело и не может адекватно описать состояние российской оппозиции.
Это связано с целым рядом обстоятельств. Во-первых, в условиях обострения противостояния власти и оппозиции некоторые системные политики заметно радикализовались, фактически смыкаясь по многим вопросам с оппозицией внесистемной. Во-вторых, факт наличия либо отсутствия у партии официальной регистрации имеет значение лишь в преддверии парламентских выборов, сейчас же, когда выборы в Госдуму остались позади, значимость регистрации не столь высока. В-третьих, медведевская политреформа, облегчая возможность регистрации партий, может привести к тому, что многие из сегодняшних несистемных партий, зарегистрировавшись, приобретут системный статус (строго говоря, делать вывод о либерализации партийного законодательства пока рано: судя по тому, как развиваются события, результатом этой "реформы" могут стать лишь отдельные косметические улучшения существующей запретительной системы).
Впрочем, вышеперечисленные обстоятельства носят, скорее, второстепенный характер. Более значимым является то, что власть изменила свою тактику по отношению к оппозиции.
Понимая, что просто игнорировать несистемную оппозицию больше невозможно, режим взял курс на ее раскол.
В эту логику вполне укладываются самые различные действия власти: от публикации записей телефонных переговоров оппозиционных лидеров до реверансов в адрес отдельных несистемных политиков. На этом направлении власть добилась определенных успехов: уже длительное время не собирался объединенный оргкомитет протестных акций (по странному совпадению это произошло после того, как внутри оргкомитета очевидно усилились позиции наиболее радикальных оппозиционных политиков, что не могло не встревожить власть), а недавно созданная "Лига избирателей" открестилась от подачи заявки на проведение акции протеста 5 марта, заявив, что подписавшие заявку члены "Лиги" сделали это исключительно в личном качестве.
Повторимся: вышеперечисленные изменения российского политического ландшафта привели к тому, что привычная классификация оппозиции утратила свою актуальность.
Возникла потребность в новой терминологии, в новой системе координат.
С учетом вышесказанного в качестве базового критерия для построения этой новой системы координат следует выбрать отношение оппозиционных политиков и политических сил к действующей власти: ставят ли они в качестве основной цели безусловный демонтаж путинского режима и выстраивание новой политической системы на основе прозрачных и соблюдаемых всеми участниками политического процесса правил, либо же готовы примириться с сохранением режима при условии некоторого смягчения отдельных наиболее отталкивающих его проявлений.
На основании данного критерия в рамках современной российской оппозиции можно выделить лагеря "непримиримых" и "соглашателей".
В отличие от водораздела между системной и несистемной оппозицией, проведенного, как было сказано выше, властью, водораздел между "непримиримыми" и "соглашателями" — результат персонального выбора каждого из оппозиционных политиков. Говоря о "непримиримых" и "соглашателях", следует помнить, что разграничение этих двух лагерей основывается не на формальных, а на сущностных признаках. Скажем, формальное участие Бориса Немцова и Сергея Удальцова в официальной встрече с президентом Медведевым никоим образом не лишает их статуса "непримиримых", поскольку оба этих политика совершенно недвусмысленно продемонстрировали свое неприятие компромиссов с властью по принципиальным вопросам.
Важно понимать, что никому из российских оппозиционеров не удастся избежать выбора между этими двумя лагерями. Особенно драматичным будет этот выбор для политиков, в силу своих нравственных качеств и личного темперамента тяготеющих к лагерю "непримиримых", но по своему политическому анамнезу тесно связанных с "умеренными".
Необходимо также отметить, что
разделение на "непримиримых" и "соглашателей" не имеет никакого отношения к идеологической самоидентификации,
эта граница проходит по всем идеологическим сегментам российской политики: левому, либеральному, правому и националистическому. Это отчасти связано с тем, что сам режим не имеет четкой идеологической окраски, правящая верхушка ориентирована лишь на решение двух сугубо прикладных задач: сохранение себя у власти и перманентную монетизацию своего властного ресурса. Любые же идеологические декларации рассматриваются режимом лишь в качестве "операции прикрытия", поэтому в своей риторике Путин и другие представители режима в зависимости от ситуации могут апеллировать к социал-демократическим, либеральным, консервативным или национально-патриотическим ценностям, никакие из них не воспринимая всерьез. Действуя таким образом, власть дискредитирует и девальвирует все эти ценности, насаждая цинизм, разрушающий нравственную основу российского общества.
Соответственно, сегодня противоречия между "непримиримыми" и "соглашателями" гораздо более значимы, чем расхождения между различными идеологическими сегментами. Последние вновь обретут свою значимость лишь после крушения режима, когда будет решаться, на каких принципах должна строиться новая Россия. Очень важно, чтобы сами "непримиримые" отдавали себе в этом отчет, дабы неактуальные пока что идеологические разногласия не препятствовали формированию широкой антипутинской коалиции.
Главными критериями для участия в такой коалиции должны стать абсолютное неприятие режима и безусловная приверженность демократическим процедурам.
Необходимость создания подобной широкой коалиции "непримиримых" обусловлена еще и тем, что на сегодняшний день они явно оказываются в меньшинстве в рамках отдельных идеологических сегментов. Создание же коалиции "непримиримых" поверх идеологических барьеров позволит им вырваться из политического гетто. Напротив, разговоры о возможности создания "либеральной мегапартии" (а равно и любой другой "сегментной" партии) в контексте новой системы координат звучат наивно, поскольку предполагают объединение несоединимого.
Политическая реальность оставляет не так много времени для размежевания "непримиримых" и "соглашателей" с одновременным формированием коалиции "непримиримых". В случае если властям (ценой фальсификаций, масштаб которых трудно даже вообразить) удастся обеспечить победу Путина на предстоящих "выборах", за этим неизбежно последует резкое ужесточение режима, повышение его репрессивности. В таких условиях абсолютно очевидным станет моральное банкротство "соглашателей". В поствыборной политической ситуации борьба с режимом будет возможна исключительно с позиции "непримиримых". Чем скорее "непримиримые" обозначат собственную политическую идентичность, тем выше шансы на успех этой борьбы.
Вы можете оставить свои комментарии здесь
