Мифы для того и создаются, чтобы мифической, выдуманной, фальшивой стороной заслонить реальность. Тень на плетень. Причём, чем реальность постыднее, тем крепче, железобетоннее миф.
Можно начинать разматывать клубок с любого конца, скажем, с рекламного утверждения об уме (смекалке) и доброте (духовности) русского человека. Который и на самом деле умеет выбираться из любой ямы, которую сам себе вырыл, предпринимая для этого недюжинные усилия. А также не способен к рациональной социальной организации, равнодушен к чужим страданиям, хмур на удивление и лжёт с лёгкостью, как сивый мерин. Исключения, само собой, подразумеваются.
И хотя умиление перед собственной фиктивной добротой входит в пантеон русских мифов, наиболее показательным является другое: хвастливое утверждение о богоносце, как храбром и непобедимом войне.
Чаще всего для этого используется максима Суворова: побеждать не числом, а умением. Во всех вариантах. И лукавая сентенция, что русские проигрывают битвы, зато выигрывают войны, хотя и теряют при этом мир (то есть общественное мнение). Так как если и выигрывают, то с избыточной жестокостью и бесчеловечностью, обесценивающей победу.
Имея в виду, что во всех этих утверждениях отчётливо прощупывается сливовая косточка мифа, можно не сомневаться, что эти мифозаграждения потому и защищаются с особой страстью, что они далеки от реальности. Никакой фирменной победы умением не было. Куда чаще великороссы выигрывали (если выигрывали) именно числом, исключительно при многократном преимуществе в хрестоматийной живой силе и технике. У заведомо слабого противника, а не благодаря доблести, которая если и была, то в форме пофигизма, безразличия к ценности своей и чужой жизни. И уж точно не благодаря военному искусству.
Не будем вспоминать монголо-татар и многовековое иго, начнем с одного из первых мифотворцев-полководцев Суворова, пытавшегося заставить русского солдата стать тем, кем он не был. Большинство подвигов – преувеличение до инверсии. Возьмем хрестоматийный переход через Альпы, который мало того, что стоил немалых потерь русской армии (в горах Суворов оставил обоз, артиллерию, транспорт с ранеными и потерял почти треть армии – около 7000 человек), так и не нужен был вовсе. И являлся всего лишь бегством после поражения в Италии и под Цюрихом (которое свалили на австрийцев и Римского-Корсакова). Никакой Франции Суворов, перейдя Альпы, не победил, а лишь с трудом унёс ноги.
Ситуации же, когда русские войска, превосходя противника в численности, проигрывали и благодаря неумению воевать, и ввиду чрезвычайно низкого воинского духа, – многократны.
Можно вспоминать многочисленные поражения от Польши, до и после взятия Москвы. Скажем, уже при Романовых Россия потеряла Смоленск и большую часть своих западных территорий. Ещё раньше Ливонскую войну и поражение Грозного от Швеции.
Пиррову победу над Наполеоном, который бегал за русской армией, вспотел, простудился бегаючи и умер.
Потом Крымская война, основанная на очередных неимоверных и неверных претензиях, экономической и военной отсталости; поражение в войне с Японией, несоизмеримой по мощи; поражение в Первой мировой с огромными людскими потерями и потерей земель.
Очередная проигранная баталия с Польшей в 1919-1921 с потерей Западной Белоруссии и каких-либо перспектив на Западную Украину (отсюда обида на неизменно бьющих русских поляков – основа будущего пакта Молотова-Риббентропа, который был обыкновенной местью).
Зимняя война с микроскопической по российским кондициям Финляндией (по размерам в 7 с половиной раз меньшей), с Грузией в 2008 (соотношение будет 1 к 30).
Да и самая великая гордость – победа во Второй мировой на чужих харчах, с чужим оружием и прочей ленд-лизовой техникой – была, конечно, фиктивной. Потери в 10 раз больше противника только по официальным данным; захваченные страны Восточной Европы, более развитые в технологическом и культурном отношении, удержать не удалось. Создание советской империи только ускорило ее гибель.
Потом многострадальный Афган, Чечня, которую обещали взять за два часа одним полком, а взяли только измором и труппами, которых по привычке не считали; и это только наиболее яркие поражения.
Миф о русском солдате-богатыре и непобедимости русской армии – очередная пропагандистская свистулька. Свистеть в уши собственному народу, чтобы он не спрашивал, а чего мы, батяня-комбат, бедные такие? Неважно, что бедные, сынок, главное, что кипучая, могучая, никем непобедимая у нас страна любимая, и все нас (засранцев) боятся.
Казалось бы, у России и сегодня большая колониальная система, империя от Кавказа до Сибири. Но удержать ее проблематично, тот же символический Кадыров, которого сколько ни корми, все равно в лес смотрит.
Сказка о непобедимости и удали держится только на сокрытии цифр потерь и прочих исторических фактов, ну, и жажде самообмана. Что позволяет выдумывать распространенные небылицы вроде того, что на Россию все, кому ни лень, нападают вероломно и без объявления войны. Как Наполеон и Гитлер. Хотя на самом деле меморандумы об объявлении войны были и в первом, и во втором случае. Но если их не скрывать, то как объяснять, что при превосходстве в числе войск, а иногда и в оснащённости, русские проигрывали и отступали, не умея воевать и неся колоссальные потери? А если временно и выигрывали, то только потому, что российские полководцы никогда не жалели жизней своих солдат-крепостных. Да и потому что среди овец обязательно найдётся молодец или просто тот боец, что для боя годен.
Но, конечно, большинство войн сами коварно начинали, как с той же Польшей, Турцией, Францией, Финляндией, Чехословакией, Афганистаном, Грузией, Украиной, но при этом придумывали разные фальшивые поводы, чтобы скрыть собственное вероломство.
Понятно, сколько ни ври внутреннему уху, сколько ни надувай щеки, сколько ни скрывай правду, водичка дырочку найдёт. И понятно, почему русский народ не любит тех, кто говорит ему правду, он так перекормлен лестью и патокой о себе, что не хочет ничего другого слушать-кушать.
Одни сказки о добром и могучем, сильном и шибко духовном, перед которым все должны стоять на коленях и просить слезно прощения. Нам все должны: за свободу, нами же и отнятую, за победы, нами же придуманные, за дыхание доброты, более похожее на дыхание Чейн-Стокса.
Путин – это и есть тщетная попытка задержать на миг одного поколения (живём однова) распад империи мифов. Если не задержать, то, по крайней мере, побегать от слона-Наполеона, радуя всех мосек в округе. Не быть – казаться, и этого достаточно. А так фирменная русская доблесть – самоутверждаться на слабых. Семеро – не один, в обиду не дадим.
! Орфография и стилистика автора сохранены
