Извините, что вмешиваюсь в высокоучёную дискуссию о правизне, левизне и либерализме между коллегами — историками и правозащитниками Александром Валерьевичем Скобовым и Сергеем Александровичем Шаровым-Делоне.
Я не буду стремиться подняться на теоретическую высоту "птичьего полёта", как предлагает Сергей Александрович, мне достанет и подняться на "один вершок" (так знаменитую формулу популяризатора дзен-буддизма [создателя поп-дзена для американцев] проф. Дайсэцу Тайтаро Судзуки о необходимости дистанцироваться от реальности перевел Григорий Соломонович Померанц, в английском оригинале, разумеется, был "один дюйм").
Спорить я не буду, изложу свой взгляд. Когда я четверть века назад разрабатывал свой курс "Прикладной политологии" (для Университета Натальи Нестеровой), то говорил: Левое — это всегда будущее состояние социума, а Правое — это всегда устремление к прошлому, "идеально-классицистскому" его состоянию. Поэтому варвары принесли на руину Римской империи "левизну" (ликвидацию личного латифундистского рабства — на полях и в мастерских; сословно-представительскую власть и замену римского права варварскими правдами, основанными на народных "понятиях").
Абсолютизм с его концепцией правового "регулярного" государства, национальным единством и суверенитетом был "левым" по сравнению с правым идеалом феодального суверенитета и теократии (Рима).
Как правильно продолжает Александр Валерьевич, либерализм (с его конституционализмом и внесословным гражданским обществом, социально-экономической субъектностью каждого индивидуума) был глубоко левым движением по сравнению с "регулярным" (полицейским) абсолютизмом, который лишь сделал бюрократическую элиту частью аристократии.
Следующей итерацией стало появление проекта социального и демократического (т.е. по мере возможности снимающего отчуждение между обществом и политикой) государства.
Одним из проявлений этого стал марксизм (в этой связи я сравниваю 1517-й и 1848-й — начало Реформации и начало "научно-коммунистического" квазирелигиозного движения). Что касается общего социально-исторического вектора, то на взгляд "старого доброго либерала" вековой давности, нынешние американские законы непреложно свидетельствуют о захвате Америки большевиками. Зато для нас тот либерал считался бы "фашистом". Впрочем, и для английского аристократа даже ещё середины 18-го столетия текст очень консервативной Конституции Джефферсона показался бы невиданным потрясением основ... Только он не знал ещё слов "леваки" и "коммуняки" для сильных высказываний. Хотя и идея выборности дружиной конунга, и правовой суверенитет штатов ("кустов" графств — с собственной законодательной ассамблеей), и право свободных общинников на оружие — это всё "хорошо забытое старое" германских народов... В сочетании с принципами римской республики... И немножко еврейской старины — Верховный суд Америки и Верховные суды штатов — по статусу как Верховный и городские синедрионы-санхедрины 1-го века...
Это к моей генеральной историософской идее о социальном настоящем — как голограмме прошлого.
Но будущее состояние общества (по сравнению с его прошлым) — не обязательно "прогресс"... Очень часто это может быть и срыв в архаизацию. И не в плане лишь концептуального заимствования архаических социальных моделей (институт выборности властей и коллегиального суда), но именно в смысле обрушения в архаику.
Подробнее об этом у меня здесь — очень важные рассуждения.
Поэтому идеология современного общества не троична, как полагает уважаемый коллега Александр Валерьевич, но "пятерична" (как логика в индийской традиционной философии). Вот постоянно присутствующие в социумах Большого Запада (от Инда и Амура до Патагонии и Кейптауна) базовые идеологические направления: правый тоталитаризм (идеализация средневековой модели), консерватизм (идеализация меркантилистского абсолютизма Раннего Модернити), либерализм (идеализация рыночного конституционализма Среднего и Позднего Модернити); социализм (реинкарнация католической Контрреформации — Мозес Гесс и Карл Маркс сделали то, чего не смогли сделать ни Томас Мор, ни Игнацио Лойола [трактовку Коминтерна как реинкарнации "Общества Иисуса" оставляю за собой] — опрокинуть и растоптать "протестантский" либерализм), левый тоталитаризм (как идеализация периода военной демократии и "народной религиозности" пророков).
Для русско-византийского православия и ислама в этой схеме свои исторические первообразы. В Южной и Восточной Азии свои нюансы, но Мао обратился к традиции народных восстаний (на основе учений даосов) о восстановлении социальной Небесной гармонии, а его преемники — к конфуцианскому "мандаринскому" (чиновники-философы, меритократы) идеалу государства.
О прогрессе... Сомнительность привязывания концепции прогресса (по Эмилю Дюркгейму — росту дифференциации социума и рационализации сознания, способности к рефлексии, в его терминах "разволшебствления" картины мира) к последовательным прохождениям исторических фаз.
Дело в том, что в одних случаях — при хрупкости цивилизационного уровня — преобразователям не удаётся удержать требуемый масштаб контролируемой архаизации (большевики эпохи НЭПа хотели нечто вроде повтора правления Екатерины II, Сталин решил попробовать методы Петра I, но стремительно соскочил в эпоху Иоанна IV), а в другом — воссоздавая социальный идеал, они не угадывают неизбежность его перескакивания на следующий исторический этап и почти мгновенно из чаемой военной (или полисной) демократии попадают в стадию военных (военно-теократических) империй, "универсальных монархий" — в терминах Арнольда Тойнби.
Здесь я опять вынужден вернуться к своей идее прохождения любой культурой фиксированной череды агрегатных состояний и фазовых переходов между ними.
В данном случае это (для Малого [христианского] Запада) — одновременное наличие трёх идеалов: средневеково-логоцентрического, питающего одновременно и правоконсервативные, и леворадикальные модели; либерально-протестантистского ("веберианского"), вдохновляющего и правый, и левый либерализм (на самом деле — социал-реформизм), и новое состояние, условно гуманистическо-демократический глобализм ("маркузеанство"). И основная идеологическая битва сейчас идёт именно между последними двумя направлениями.
Как дочерняя сперва от Византии, а потом от Европы (в 17-м веке от Речи Посполитой, в 18–19-м веках — от Голландии, Франции и Германии) цивилизация, Русская субцивилизация проходит сразу два фазовых перехода и получается социокультурная интерференция. Незападная цивилизационная матрица второй раз (после эпохи 1856–1917 годов) уже полвека идёт периодом "веберианства" (где путинизм — просвещённый абсолютизм, пригласивший министров-физиократов, а левая "правая" оппозиция требует Генеральных штатов, и мы уже почти подошли к штурму Бастилии). А вот западная компонента Русской субэкумены ведёт синхронизированное с Западом (с неким сдвигом в те же полвека) сражение между правым и левым либерализмами...
Только кризис леволиберального дискурса ("Новый фронтир" Джона Кеннеди и "Великое общество" Линдона Джонсона) вернул в Америку прежнюю остроту старым спорам, и это попало в резонанс дискуссии между Трампом и демократами, решившими вспомнить идеи из набора эпохи Джимми Картера...
Прохождение этих фазовых переходов неумолимо — это и есть цивилизационная первооснова "марксистских исторических формаций". Россия станет (в том или ином виде, после всех откатов и виляний) либерально-конституционным обществом. В котором потом очень влиятельными станут идеи гуманно-демократического "социализма" [я не могу подобрать менее раздражающий термин, хотя точнее будет "иезекиилизм" — см. Примечание], резонирующие с их опережающим торжеством на Западе... Это и окажется "Миром Полудня" 22-го века...
В заключении я считаю своим долгом обозначить моё понимание разницы между социал-демократией и социал-либерализмом (которая сейчас спуталась). В основе социал-демократических представлений снятие политического и экономического отчуждения (термин "гуру" Маркса — Мозеса Гесса) — через расширение прав трудящихся и самоуправление жителей, прямой демократии.
Социал-либерализм — это роль доброго и заботливого наставника для социума. Но это редуцирует простого человека до ребёнка и подростка... Отказ от розги как универсального педагогического приёма совершенно не означает права учащихся самим составлять учебную программу... От этого и идея "гуманитарной интервенции" — высшая кульминация киплинговского призыва "несите бремя белых".
Здесь отмечу, что эта самая интервенция — идея вполне "стругацкая" в своей основе: Уголовники, озверелое от безделья офицерье, всякая сволочь из бывших разведок и контрразведок, наскучившая однообразием экономического шпионажа, взалкавшая власти... Пришлось вернуться из космоса, выйти из заводов и лабораторий, вернуть в строй солдат. Ладно, справились. Ветерок перебирает листы "Истории фашизма" под ногами... Не успели вдоволь повосхищаться безоблачными горизонтами, как из тех же грязных подворотен истории полезли недобитки с короткоствольными автоматами и самодельными квантовыми пистолетами, гангстеры, гангстерские шайки, гангстерские корпорации, гангстерские империи... "Мелкие, кое-где еще встречающиеся неустройства", — увещевали и успокаивали доктора опиры, а в окна университетов летели бутылки с напалмом, города захватывались бандами хулиганов, музеи горели как свечи... Ладно. Отпихнув локтем докторов опиров, снова вернулись из космоса, снова вышли из заводов и лабораторий, вернули в строй солдат — справились". ("Хищные вещи века")
Как и идея принудительного исправления "дикарского сознания". Только вместо примитивных стационарных и передвижных туземных установок "белого излучения" — мощнейшие реморализаторы землян на стационарных орбитах... (вариант, обсуждаемый для продвижения к прогрессу населения планеты в "Трудно быть богом").
Примечание
Понятие "социализм" теперь "бесконечно, как и электрон" (скрытая цитата). Изначально под социализмом понимали социально-экономическую систему общественного контроля за собственностью.
Вот наиболее корректная формулировка из Энциклопедии Британника: "Социализм, социальная и экономическая доктрина, которая призывает к государственной, а не частной собственности или контролю над собственностью и природными ресурсами..." — в противопоставление частной собственности в правовом рыночном государстве или феодальной собственности в сословном обществе.
В дальнейшем социализмом называли и все представления о самом лучшем состоянии общества и о самом худшем... Французские левые либералы 19-го века и партия Гитлера одинаково считали себя "социалистами" (соответственно — "радикальными" и "национальными"). Социализмом полагали и призыв к революции, и стремление к реформам. До лозунга Бухарина — Сталина о "социализме в одной отдельной стране" социализм видели как особую, исторически вызревающую эпоху, этап человеческой цивилизации (Мандельштам сравнивал социализм с Ренессансом).
Потом социализм стал обозначать промышленно развитое общество с доминирующей госсобственностью (или госуправлением собственностью).
В последнее время, особенно среди "левых" СНГ, социализм стал пониматься как "общество собеса" — царство социальных гарантий, социальных программ и социальных пособий (госкапитализм и Welfare state).
Поэтому, чтобы выбраться из всей этой путаницы, я предлагаю ввести понятие "иезекиилизм" — в честь жившего в 6-м веке пророка Иезекииля (Йехезкэль, "Бог укрепит"), даже имевшего печать с надписью "нави" — пророк.
Я имею в виду понятие социума, основанного на принципах свободы личности, доброты, милосердия, справедливости и честности (правды).
В современном мире есть даже попытка это юридически зафиксировать: "Оно [Государство Израиль[1]] будет зиждиться на основах свободы, справедливости и мира, в соответствии с идеалами еврейских пророков" (Декларация Независимости Государства Израиль от 14 мая 1948 года).
Видите, нет никакой привязки к моделям управления предприятиями или распоряжением имущества или полезными ископаемыми.
Почему не назвать это гуманизмом? Потому что понятие "человечность" в отношениях между людьми "теплохладное", в нём, безусловно, содержится императивная забота о каждом, опека, но нет призыва к любви и уважению к личности.
Гуманизм в своём пределе (сошлюсь на мнение биолога по образованию Сергея Адамовича Ковалёва) — это полный отказ от внутривидового отбора, от доминирования социально сильных над слабыми... Что называется — хорошо, но мало...
Так что давайте называть желаемое идеальное (в западном понимании) общество — иезекиильским...
[1] Русский перевод Эрец (Мединат) — Страна (Государство) Израиль — не совсем правильный, точнее было бы сказать Страна (Государство) {кого?} Израиля — в значении "владение <потомков> [патриарха] Иакова" — отца родоначальников всех 12 еврейских колен (тейпов).
