СКР 30 сентября предъявил журналистке из Пскова Светлане Прокопьевой обвинение в оправдании терроризма (ч. 2 ст. 205.2 УК РФ). РБК изучил выводы экспертиз, которыми Роскомнадзор и следствие обосновывали виновность Прокопьевой. Признаком оправдания терроризма в ее тексте лингвисты и психологи назвали указание на несоблюдение "прав и свобод граждан" в России, сравнение взорвавшего себя подростка с народовольцами XIX века и отсутствие должной негативной оценки его действий.
Несовершеннолетний юноша 31 октября 2018 года взорвал самодельное взрывное устройство в здании УФСБ Архангельской области. Он погиб, трое офицеров получили ранения. 7 ноября Светлана Прокопьева в авторской программе "Минутка просветления" в эфире радиостанции "Эхо Москвы в Пскове" рассуждала о причинах поступка подростка и его возможной связи с "произволом силовиков". На следующий день текст был опубликован под заголовком "Репрессии для государства" на сайте издания "Псковская лента новостей".
В декабре редакции обоих изданий получили предупреждения от Роскомнадзора. В феврале Прокопьева стала подозреваемой по уголовному делу об оправдании терроризма, у нее прошли обыски, ее включили в список Росфинмониторинга.
Первую экспертизу текста Прокопьевой по заказу Роскомнадзора проводил ФГУП "Главный радиочастотный центр", эксперты Александр Сорговицкий и Анастасия Гершликович.
Авторы сочли, что "признание логичности, обоснованности террористической деятельности и терроризма осуществляется в статье посредством утверждений о целесообразности действий террориста в современных условиях политической жизни России". Эксперты подчеркнули, что Прокопьева указывает на несоблюдение властями "законных прав и свобод граждан", связывает причину террористического акта с действиями правоохранительных органов, сравнивает взорвавшего себя 17-летнего подростка с народовольцами, рассматривает теракт "как единственное возможное решение для привлечения внимания к проблемам в современной России", —
авторы констатируют "направленность текста на формирование положительного отношения к терроризму".
Следующую экспертизу в декабре 2018 года проводили по поручению замначальника следственного отдела СКР по Пскову Сергея Мартынова
психолог "с 35-летним стажем экспертной деятельности" Виктор Кисляков и лингвист Алексей Рыженко из "Южного экспертного центра". Они убеждены, что "автор текста связывает теракт в Архангельске с политической ситуацией в стране, государственным устройством "путинской" России и борьбой политических активистов за гражданские права.
В контексте этого политического конфликта действия архангельского террориста рассматриваются автором как закономерное следствие "репрессивной" политики действующей власти, как "протест против пыток и фабрикации уголовных дел". "Деструктивные действия" подростка описаны "с позиции сторонников оппозиции, критически настроенных к действующей власти", автор текста занимается "навязыванием понятий", обозначая "террориста и теракт понятиями, которые должны вызвать нейтральные или позитивные ассоциации у политически активных граждан, критически настроенных по отношению к власти".
"В сознании реципиента создается простая, строго полярная модель мира, в котором есть "добро" и "зло", "агрессор" и "жертва", акцентируются негативные черты государственного устройства современной России, его "репрессивной" политики в отношении рядовых граждан и политических активистов. В подобной модели борцы со "злом", "агрессором", защитники "жертв" автоматически занимают позицию "добра". Автор не выражает осуждения деструктивных действий террориста, акцентируя внимание на его идеалистических мотивах. "Отсутствие порицания теракта, приписывание террористу "высоких целей", "благородных мотивов", переложение на действующую власть вины за "суровые" методы борьбы за гражданские права создает в тексте позитивный образ террориста", — написали эксперты.
Еще одна экспертиза была назначена СКР в марте 2019 года, уже в рамках расследования уголовного дела. Ее проводили
лингвист Наталья Пикалева и психолог Анастасия Лаптева из Северо-Западного регионального центра судебной экспертизы Минюста,
которые заключили, что "совершенный молодым человеком взрыв бомбы — поступок, который с нравственной, морально-правовой точки зрения не соответствует общественной норме, не вызывает у автора негативного отношения, возмущения", в тексте Прокопьевой "негативную оценку получают те, кому был адресован этот взрыв". Психолог Лаптева отмечает, что
Прокопьева создает в тексте "противостояние и конфликт между группами "народ Российской Федерации" и "государство", отождествляя себя с первой из этих групп, тогда как вторая "оценивается негативно, осуществляет "агрессивные" действия против своего народа, соответственно, заслуживает определенного отношения и действий".
По мнению лингвиста Пикалевой, на фоне негативной оценки властей "нейтральные" обороты, описывающие подростка и его самоподрыв, "приобретают положительный оттенок".
Защита Прокопьевой представит суду альтернативные экспертизы, сообщил ее адвокат из Центра защиты прав СМИ Тумас Мисакян. По его словам, комиссия Гильдии лингвистов-экспертов не нашла в тексте журналистки лингвистических признаков оправдания терроризма. Адвокат отметил: "Выводы экспертов со стороны обвинения нельзя признать научными. Большей частью они основаны на ничем не подтвержденных предположениях и домыслах. Кроме этого, эти выводы, на мой взгляд, являются неоднозначными и их можно толковать по-разному, в том числе и в пользу журналиста".
Светлане Прокопьевой ни одна из этих экспертиз не показалась убедительной, она сказала, что эксперты пишут то, что от них хочет услышать заказчик.
Она подчеркнула: "Разумеется, ни один человек в здравом уме не будет оправдывать терроризм, акты запугивания и силовые методы борьбы. В законодательстве есть очень четкие критерии, что такое оправдание терроризма — "признание идеологии и практики терроризма правильными и достойными подражания". Ничего этого нет в моем тексте".
